Отцы-пустынники смеются
Мудрость древних египетских монахов проистекала скорее от
их постоянного контакта с землей, чем от ученых занятий или
образованности. Среди редких исключений был Арсений. Но даже
он на склоне лет признался как-то одному старцу:
— Много трудов я положил, читая книги. Но то, что я в них
нашел, не так уж много стоит...
— Что ж, многие отправляются удить форель, но домой приносят
только ревматизм, — заметил на это старец.
Один монах пришел к Элию Отшельнику и сказал ему:
— В миру я встретил человека, который был о себе очень хорошего
мнения.
— Будь уверен, — отвечал ему Элий, — что когда у кого-то о
себе очень хорошее мнение, то это единственное хорошее мнение,
которое у него есть.
Молодой монах пришел за советом к авве Моисею.
— Отче, — сказал он, — я понимаю, как можно согрешить руками,
глазами, устами или ушами. Но как можно согрешить носом?
— Если совать его в чужие дела, — отвечал старец.
Молодой монах пришел к старцу за советом.
— Отче, — сказал он, — я живу в пустыне чуть больше года,
и за это время уже пять или шесть раз появлялась саранча.
Ты знаешь, что это за напасть — она проникает всюду, даже
и в нашу пищу. Что же мне делать?
Старец, который жил в пустыне уже на протяжении сорока лет,
отвечал:
— Когда саранча попала мне в похлебку в первый раз, я все
вылил. Затем, во второй раз, я выбросил саранчу, а похлебку
съел. В третий раз я съел все, и похлебку, и саранчу. А теперь,
если саранча пытается выбраться из моей похлебки, я отправляю
ее обратно.
Авва Авраам, старец, исполненный кротости и заботливости,
был очень любим ребятишками из соседней деревни. Часто они
собирались перед его хижиной, ожидая, когда старец выйдет
и расскажет им что-нибудь о красоте творения. В один из таких
дней старец долго рассказывал детям о Боге, а под конец задал
им несколько вопросов:
— Скажи мне, Даниил, кто такой Бог?
— Бог — это наш Творец.
— Ты хорошо ответил. А ты, Макарий, что ты скажешь, кто такой
Бог?
— Бог — это мой Отец.
— Очень хороший ответ. Ну, а ты что скажешь, Гелазий?
— Бог — это отец Макария.
Отцы-пустынники относились к женщинам с предубеждением, но
было бы преувеличением сказать, что они были полные женоненавистники.
Их духовная уравновешенность удерживала их от всякого рода
крайностей. Авва Филатерий однажды сказал:
— Женщины догадываются обо всем и ошибаются только тогда,
когда думают.
Один тучный бедуин пришел однажды к авве Сысою.
— Отче, — сказал он, — дай совет, как мне похудеть?
— Вообще-то я не даю таких советов, — возразил старец. — Попробуй
подольше ездить на верблюде. Может быть, это тебе поможет...
Через некоторое время авва Сысой снова встретился с этим бедуином
и спросил его, как дела.
— Прекрасно, — отвечал бедуин. — За две недели мой верблюд
похудел на сорок фунтов.
Как-то раз один из братьев спросил игумена:
— Должны ли мы остерегаться даже пожилых женщин?
— Пожилые женщины, — отвечал старец, — как розовый куст. Розы
опали, но шипы остались.
Один молодой человек желал поступить в монастырь Эннатон.
Старец стал его расспрашивать, желая испытать, насколько серьезно
тот решился оставить мир.
— Если бы у тебя было три золотые монеты, отдал бы ты их нищему?
— От всего сердца, отче!
— А три серебряных монеты?
— Охотно!
— А если бы у тебя было три медных монетки?
— Нет, отче.
— Почему же? — воскликнул старец в изумлении.
— Потому что у меня действительно есть три медных монетки.
Двое братьев жили в одной келье долгие годы в полном согласии.
Однажды один из них сказал:
— Что, если нам поспорить немного, как все люди?
— Но я не знаю, как нужно спорить... — отвечал второй.
— А вот как: я положу между нами кирпич и скажу: «Это мой
кирпич». А ты ответишь: «Нет, он не твой, он мой». Все споры
всегда так начинаются.
Они положили между собой кирпич, и первый начал:
— Это мой кирпич.
Но второй отвечал:
— Если он твой, бери его и иди с миром.
Так им и не удалось поспорить.
(Из одноименной книги)
|
